Дмитрий Плисецкий

ВЕК НЕОБЫЧАЙНЫЙ

 

Клуб на Гоголевском бульваре стал для меня родным домом еще с осени 1965 года, когда я начал учиться в детско-юношеской шахматной школе ЦШК. В соседней комнате на втором этаже располагалась редакция журналов «Шахматы в СССР» и «Шахматный бюллетень», и я не раз видел высокого элегантного мужчину, даже не подозревая, что это гроссмейстер Юрий Авербах – главный редактор упомянутых изданий и автор моей настольной книжки «Что надо знать об эндшпиле».

Весной 1970 года в большом зале ЦШК проходил чемпионат Москвы, и на моих глазах Юрий Львович буквально задушил в староиндийке Игоря Зайцева, применив свою фирменную «систему Авербаха».

Годом позже шахматный редактор издательства «Физкультура и спорт» Юрий Бразильский поручил мне, уже грамотному кандидату в мастера, сделать внутреннюю рецензию на рукопись книги Юрия Авербаха и Михаила Бейлина «Путешествие в шахматное королевство». Так я и познакомился с легендарным гроссмейстером и его соавтором. Когда мы обсуждали мои замечания и я осмелился сказать о каком-то ходе: «Это не по теории», Бейлин веско парировал: «Авербах – это и есть теория!»

Думаю, неслучайно Юрий Львович вспомнил обо мне осенью 1976-го, когда образовалась вакансия в «Шахматах в СССР». С тех пор мы работали вместе почти четверть века, вплоть до вынужденного закрытия журнала, уже под названием «Шахматы в России». На этом шахматном корабле с надежным капитаном мы пережили застой, перестройку, распад СССР, время безденежья и свободы…

Летом 1978 года я готовился к штурму мастерской нормы и вместо обеда фанатично плавал в близлежащем открытом бассейне «Москва» (потом на его месте восстановили храм Христа Спасителя). Однажды сорвался туда прямо с редакционной планерки и вспомнил о ней только на обратном пути. Когда я, сверкая мокрой шевелюрой, явился с повинной в кабинет Авербаха и его зама Михаила Юдовича, те лишь печально переглянулись, и Юдович с тяжелым вздохом произнес: «Везет же нам на идиотов…»

На самом деле обоих руководителей журнала, как и многих сотрудников, отличали доброжелательность и чувство юмора, так что ходить на службу было сущим удовольствием. Опоздавшего на часок-другой встречали словами: «Спасибо, что пришел!» Авербах и Юдович требовали не формального присутствия, а четкого выполнения плана и своевременной сдачи материалов в текущий номер, причем никогда не отказывались помочь с анализом и редакторской правкой.

В 1979 году Авербах назначил меня, уже мастера, ведущим отдела партий, а в 1987-м, после кончины Юдовича, – своим заместителем, открыв дорогу назревшим переменам в редакционной политике.

Конечно же, кроме каждодневной работы мы по-семейному отмечали и Новый год, и выход книг, и дни рождения, и прочие праздники – обычно вместе с нашими авторами и друзьями из редакции шахматной литературы «ФиСа». И Юрий Львович задавал тон на этих сборищах, будучи не только редким эрудитом, но и подлинным кладезем всяческих баек и анекдотов.

Авербах выказывал отличное знание английской литературы (еще в школе он осилил всего Шекспира!) и не раз цитировал рассказ Сомерсета Моэма «Церковный служка». Его герой «с аристократическими манерами» не умел читать и писать, за что был уволен с самой низшей приходской должности. В отчаянии он открыл табачную лавку и… стал миллионером! Однажды управляющий банком предложил ему вложить деньги в ценные бумаги, для чего требовалось подписать пару документов. Узнав, что клиент не умеет ни читать, ни писать, управляющий поразился: «Боже мой! Кем бы вы были сейчас, если бы были грамотным?!» Герой ответил с улыбкой: «Я был бы служкой в церкви».

Пожалуй, вот что понравилось Авербаху в этой притче: ирония судьбы и здравый смысл, без какой-либо мистики и морализаторства. Он с недоверием относился к рассуждениям о том, «кто кем мог бы стать, если бы…» Неизвестно, что ждет нас впереди, и если ты не бунтарь, то должен просто жить в предлагаемых обстоятельствах, стараясь быть в ладу с самим собой и не терять чувства собственного достоинства. Как сказал поэт, «времена не выбирают, в них живут и умирают».

Кстати, близким другом Юрия Львовича был замечательный, но сильно пьющий поэт Николай Глазков, который тоже затронул тему «времен»:


Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый – век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!

 

Глазков дружил и с моим отцом, поэтом Германом Плисецким, тоже крепким шахматистом – они периодически рубились в шахматы и, разумеется, выпивали. На одной из таких дружеских вечеринок, еще в середине 60-х, отец познакомился с Юрием Львовичем и много позже с уважением вспоминал: «Авербах мог легко принять на грудь восемьсот!» А ведь когда-то, в конце 40-х, научный руководитель аспиранта Авербаха, с которым они встречались по выходным, отмерил ему «только» семьсот (понятно, речь идет не о чае). Признаться, эти предания старины меня очень удивляли: на моей памяти наш главный выпивал редко и мало.

Мама у Авербаха была верующей, сам же он вырос твердым атеистом – по его словам, в силу обычного здравого смысла и скептического образа мышления. В одном из интервью Юрий Львович, объясняя свой атеизм, заявил, что отчасти следует Омару Хайяму, и привел четверостишие великого персидского поэта (что приятно, в переводе моего отца):


Отчего всемогущий Творец наших тел
Даровать нам бессмертия не захотел?
Если мы совершенны – зачем умираем?
Если несовершенны – то кто бракодел?

 

Авербах смолоду имел научный склад ума, отменное здоровье и очень много работал – наверное, в этом и заключается секрет его долголетия. Более полувека он делился с людьми своим пониманием жизни и академическими знаниями. В шахматном мире его справедливо называют и «выдающимся просветителем», и «человеком эпохи Возрождения», а я научился у своего старшего друга прежде всего Здравому Смыслу и готовности в меру сил противостоять средневековому мракобесию.

Юрий Львович мечтал дожить до ста лет. Целый век! Теперь, когда после тяжких испытаний эта мечта сбылась, есть новая цель – до ста двадцати!

 

Москва, август 1988
Главный редактор журнала «Шахматы в СССР» Юрий Авербах со своим замом Дмитрием Плисецким на 55-м чемпионате СССР

 

Москва, 8 февраля 1997
Авербаху – 75! Застолье в редакции «Шахмат в России» на Гоголевском бульваре: Дмитрий Плисецкий, Наталья Иванова (директор музея шахмат), Юрий Авербах, Сергей Воронков, Борис Туров, Владимир Дворкович
Фото Б. Долматовского