Δ
«Будущему чемпиону мира!» / Александр Алехин. «Мои лучшие партии 1909–1923»
Алехин, А. А. Мои лучшие партии / А. А. Алехин. – М. ; Л. : Гос. изд-во, 1927 – .
Кн. 1. – 1927. – 253 с. : ил. – Указ.: с. 249-250. – 5000 экз.
Как известно, отец будущего чемпиона мира Василия Смыслова имел большое влияние на сына, во многом определив его будущий путь. Он определил его в музыку и шахматы, сам являясь крепким игроком первой категории… Особенно Смыслов старший гордился своей победой над Алехиным в 1912 году, – не удивительно поэтому, что, когда юный Вася нанес поражение в личной встрече своему дяде, подарил ему книгу избранных партий А.А. 1927 года. На титульном листе тот размашисто начертал: «Будущему чемпиону мира!»
Удивительный подарок! Пожалуй, нельзя представить двух столь различных шахматистов, как Алехин и Смыслов… Первый – истинный гений комбинаций, который чуть не в каждой своей партии искал возможности, чтобы перевернуть позицию вверх ногами. Второй же – обладатель чистого, прозрачного стиля, лишенный всего искусственного и наносного, для которого комбинация была одним из приемов в достижении стратегической цели.
По словам Смыслова, отец с самого детства прививал ему любовь к «простым» позициям, где в игре участвует мало фигур. «Именно они дают возможность неопытному шахматисту не только понять, но и глубоко почувствовать, на что способная каждая их них. Ведь узнать, как ходят фигуры, нетрудно, а вот ощутить их особенности, их силу и бессилие в отдельных ситуациях на доске, понять пределы возможностей, что они любят, а чего нет, – значительно важнее… Это раскрепостит его мысль и позволит видеть то, что часто остается скрытым от логического анализа», – так определял 7-й чемпион мира свое чувство гармонии.
Едва ли оно могло сложиться у него в утомительных разборах тактических битв, которыми были насыщены партии раннего Алехина. Текст сборника включал в себя партии с 1908 по 1923 годы и едва ли раскрывал всю творческую палитру будущего чемпиона мира.
Эта книга была выпущена Александром в Париже, через два года после того, как он уехал с «временной женой» (иначе его скорее всего не выпустили бы) из советской России… Он провел первые годы в Берлине, причем его материальное положение в тот момент было в таком плачевном состоянии, что на многих фотографиях той поры он одет в косоворотку – чуть ли не единственный свой приличный гардероб. Ему срочно требовался заработок, но на первых порах, помимо сеансов одновременной игры и мелких турнирчиков, он мог лишь писать. И, заручившись поддержкой одного из издательских домов, он сел за свою первую в своей жизни большую рукопись. До этого Алехин пробавлялся только статьями.
Материала накопилось немало. Победа в первом всероссийском турнире любителей 1909 года, Схевенингене-1913, всероссийском турнире мастеров 1914 года и сразу же за ним – третий приз в Санкт-Петербурге с Ласкером и Капабланкой. Знаменитый Мангейм, где он как военнопленный оказался в немецкой тюрьме, стартовав 9,5 из 11. Затем Москва, где в 1920-м прошла первая всероссийская шахматная олимпиада, и первый заграничный тур: Триберг, Будапешт, Гаага, Пьештяни и Лондон 1922 года, первый турнир нового чемпиона мира Капабланки. Ну, а далее – уже везде: Гастингс, Вена, Маргит и Карлсбад…
Интересно, что эту книгу он решил написать по-французски, хотя две первые «Шахматная жизнь в советской России» и «Международный турнир мастеров в Гастингсе» он написал по-немецки. Видимо, он решил, что французский подойдет для этой книги куда лучше, чем немецкий, ведь и центр шахматной жизни в 1920-х годах стал постепенно уходить из Германии… А кроме того, третий чемпион мира прекрасно и говорил, и читал на этом языке.
Алехину было 30, он пребывал в прекрасном состоянии духа и уже начинал подумывать о том, что ему нужно сделать, чтобы организовать его матч с Капабланкой. Если не считать старика Ласкера, который много лет бегал от кубинца, но все-таки расстался с титулом, у него было не так и много конкурентов. Постепенно терявший былую силу Рубинштейн, его сверстник и соотечественник Боголюбов, молодые Рети и Тартаковер, вечный Нимцович и старики Маршалл или Видмар, которым не было дела до титула чемпиона мира.
В известной степени Александр Александрович делал собственную презентацию. Он дал в сборнике 100 лучших партий, в которых особое внимание обратил на партии против звезд, всех тех, кто могли бы претендовать на его условное место рядом с Хосе-Раулем. Понятно, в его книги нет ни одной, даже ничейной партии с Ласкером и Капабланкой. В ту пору он с ними тягаться еще не мог, но вот зато со всеми остальными – вполне успешно.
Книга разделена на две части. В первой части – его стремительно развивающаяся карьера, вплоть до 1914 года, во второй – новый «западный поход», начиная с 1921 года.
Сравнивая комментарии из этого сборника с последующими, особенно с турниров в Нью-Йорке 1924 и 1927 годов, Кечкемета-1927, а особенно Ноттингема-1936, видно, что Алехин не слишком вдается в подробности. Он не философствует, не создает концепций, а просто комментирует партию за партией, будто строча примечания для какого-нибудь журнала. У него явно не хватало времени на книгу, а может быть недоставало и желания? Нет в ней ни биографических отступлений, ни исторических реминисценций, которые станут постоянно появляться в его примечаниях. Очевидно, он только пробовал на вкус литературную стезю, явно не чувствуя себя довольно уверенным, чтобы раскрыть все свои богатства.
Не удивительно, что, чтобы скрасить это ощущение, Николай Греков в советском издании – оно увидело свет в 1927 году, – разбавил комментарии Алехина, добавив к ним очерк Савелия Тартаковера о творческом пути А.А.А., написанный специально для этой книги.
Но какими бы скупыми ни были комментарии автора, сами партии вызывали восхищение и даже трепет. Тем более, что Алехин все последующие годы упорно работал над развитием своих сильнейших черт, а минимум полгода перед Буэнос-Айресом 1927 года, когда матч с Капабланкой стал реальностью, – над устранением недостатков. И вы хорошо знаете, чем это в итоге закончилось… В 1927 году чемпион мира издал новую книгу лучших партий, где уже был знакомый великолепный комментатор, от которого нельзя оторваться.
«Острый интерес к шахматам и вдумчивое к ним отношение, сохранившееся у Алехина на протяжении всей жизни, помогли вполне развернуться и выявиться его яркому дарованию, – писал в предисловии Греков. – Но если при первых выступлениях характернейшей чертой его игры является богатство фантазии, то позднее, одаренный исключительной силой воли, он смог выработать в себе холодную технику. Красота дерзкого искания сочетается у него с умением найти правильный путь к истине!» Он нашел – и смело пошел по нему.
Многие из партий, приведенных в книге, перешагнули как в следующие сборники Алехина, так и в книги, посвященные его жизни и творчеству. Из сотни сразу выделяются жемчужины этого гения комбинаций: с Видмаром (Карлсбад 1911), Мизесом (Схевенинген 1913), Фарни (Мангейм 1914), Трейбалом (Пьяштени 1922), Боголюбовым (Гастингс 1922), Грюнфельдом и Рубинштейном (Карлсбад 1923) и многие другие… С годами Алехин начал добавлять свои сеансовые партии (в том числе – вслепую), в которых маэстро можно было расслабиться и творить, не рискуя подвергнуться «жестокой критике» со стороны противников. С ними его россыпь комбинаций стала особо внушительной, поражающей воображение.
Книга «Мои лучшие партии (1908–1923)» хороша хотя бы тем, что позволяет проследить то, как менялся первый русский чемпион мира, как он неустанно совершенствовался во всем! И, конечно, тем, что она перебросила мостик – между Алехиным и Смысловым.
Евгений Атаров