Василий Смыслов

Василий Васильевич Смыслов стал в 36 лет седьмым в истории шахмат чемпионом мира. Шесть предыдущих шахматных королей брали заветный рубеж с первой попытки. А вот тем, кто не смог осилить действующего чемпиона, в дальнейшем, как правило, не удавалось проявить прежние амбиции, оставаясь в роли «великих неудачников».

Вопреки сложившейся традиции, Смыслов первым вошел в одну реку дважды и сумел повторить звездный путь (1954, 12:12; 1957, 12,5:9,5). Когда он, наконец, отобрал у Михаила Ботвинника титул сильнейшего шахматиста планеты, создалось впечатление, что это тот самый «корабль», у которого нет уязвимых мест, напротив, всё говорило о его «комфортабельности и благоустроенности». Увы, на каждый шахматный «титаник» находится рано или поздно свой шахматный «айсберг». Им стал для Смыслова тот, которого он еще недавно так блестяще победил, – Ботвинник. И уже через 12 месяцев Василий Васильевич обзавелся обидной приставкой «экс». Но «калиф на год» оставался грозным шахматным бойцом еще долгие десятилетия.

Одни чемпионы уже вскоре после утраты почетного титула предлагали реформу шахмат (Ласкер, Капабланка), другие уходили в науку (Эйве, Ботвинник), третьи – испытывали неуемную жажду борьбы (Стейниц, Алехин)… Смыслов принадлежал к этой породе постоянно жаждущих. И в 1982 году, когда ему было уже за 60, экс-чемпион предпринял новый поход за шахматной короной, дойдя в итоге до финального матча претендентов с Гарри Каспаровым, – это был настоящий спортивный подвиг, поскольку соперник был втрое моложе! Смыслов до 2000 года не уходил с шахматной сцены, побив все мыслимые рекорды спортивного долголетия.

В какие только глубины шахматного океана не погружался Василий Смыслов, будь то дебют, миттельшпиль или эндшпиль, – в его откровениях и открытиях поражает простота решения, подкрепленная безупречной логикой и качеством анализа.

Столь же ясен и доступен способ изложения всех его литературных трудов – без претенциозности и излишеств, но с достоинством и убедительностью!

Еще одним способом самовыражения стала для него музыка. Красивый баритон, как и шахматный талант, Смыслов унаследовал от отца (сильного первокатегорника, выигравшего в одном из дореволюционных турниров партию у Алехина). Недаром он любил повторять: «Чемпионами не становятся, а рождаются!» При этом ему достались в жизни прекрасные «гравировщики». В пении – ленинградский профессор К.Злобин, в шахматах – гроссмейстеры В.Алаторцев, В.Макогонов, В.Симагин, И.Болеславский, И.Бондаревский, А.Лилиенталь, Ю.Авербах… Но без самозабвенного труда Смыслов не взошел бы на шахматный Олимп.

Внешне он не производил впечатления опасного бойца – типичный скромный интеллигент, в роговых очках, с неторопливой походкой и загадочной улыбкой. Это для непосвященных, а вот у шахматного фантазера Давида Бронштейна образ Смыслова ассоциировался с… медведем, идущим напролом по шахматным дебрям, и горе тому, кто нечаянно встретится на его пути!

Добрый шахматный великан, до последних лет сохранявший природную чистоту, знавший слово «месть» только за шахматной доской, никогда не вступавший в споры,  умевший чудесным образом удерживать психологическое равновесие вопреки любым жизненным катаклизмам… Ему всегда помогали – внутренняя гармония и вера в судьбу, в будущее, в Бога!

Смыслов о шахматах

Чемпионы о чемпионе

М. Эйве: «Манера игры Смыслова какая-то ускользающая; он не атакует вас непосредственно в лоб, не нападает прямолинейно, не грозит сразу дать мат, а крадется иными, лишь ему известными тайными тропами. Ничего не подозревающие противники не разгадывают его скрытых замыслов, им кажется, что у них всё хорошо… Но вот они спохватились, заподозрили что-то неладное, однако уже поздно!»

М. Ботвинник: «В период 1953–1958 годов Смыслов был, бесспорно, сильнейшим турнирным бойцом. Талант его был универсален – он мог тонко сыграть в дебюте, уйти в глухую защиту, бурно атаковать или хладнокровно маневрировать. А про эндшпиль и говорить нечего – это его стихия. Иногда он принимал решения, поражавшие своей глубиной… Сочетание хорошего счета вариантов, смелости, самостоятельности, природного здоровья делало Смыслова в ту пору неуязвимым».

М. Таль: «Смыслов известен как шахматист очень своеобразного и интересного стиля, как виртуоз эндшпиля. Смыслов – современный Капабланка. Мы все учились у него блестящей технике разыгрывания окончаний».

Т. Петросян: «Секрет поразительных успехов Смыслова мне известен. Он сумел вовремя перестроиться, нашел гармоничное равновесие между игрой “из общих соображений” и конкретным расчетом. Он не “загоняет” себя без лишней необходимости в дебри утомительных расчетов, но когда требует обстановка, далеко и точно считает варианты. Со Смысловым у нас много общего…»

А. Карпов: «Молодой порыв и мудрость, опыт и азарт гармонично сочетаются в его творчестве».