Δ
Михаил Таль
Он был вундеркиндом. В три года научился читать, в пять – в уме перемножать трехзначные числа! О его необыкновенной памяти рассказывали чудеса: он мог слово в слово повторить лекцию отца на медицинскую тему. Обладал совершенным музыкальным слухом. Благодаря рано проявившимся способностям был принят сразу в третий класс, а в 15 лет поступил на историко-филологический факультет Латвийского университета… Но всё победила любовь к шахматам!
Невысокий, хрупкий юноша с большими черными глазами, молниеносным счетом вариантов и уникальной интуицией доказал шахматному миру, что 2х2=5(!). Гений атак и комбинаций, он всегда действовал согласно знаменитому постулату Савелия Тартаковера – «жертвуй, чтобы не стать жертвой!» Для Таля шахматная материя в сражениях – ничто, красота – всё! Он растопил «шахматную Антарктиду», взял в добровольный шахматный полон миллионы поклонников.
Его взлет был стремительным. Победа в межзональном турнире (Порторож, 1958), победа в турнире претендентов (Югославия, 1959), и наконец, за год до полета Гагарина «гусар из Риги» покорил шахматный космос, в 23 года став самым молодым в истории шахмат чемпионом мира! Его убедительная победа над Михаилом Ботвинником (1960, 12,5:8,5), да еще в неповторимом «талевском» стиле, потрясла шахматный мир. Казалось, что новый чемпион пришел царить всерьез и надолго. Но… Всего 300 дней он находился на шахматном троне, когда неумолимый Ботвинник потребовал сатисфакции – реванша! Михаил Нехемьевич оказался не готов к новому испытанию ни морально, ни физически (вновь дали знать о себе больные почки) и в 24 года стал самым молодым в истории экс-чемпионом мира.
К счастью, философское отношение к победе в нем гармонировало с философским отношением к поражению. Жесткое «приземление» с королевских вершин не отразилось на его характере. Таль всегда оставался Талем! Блестящий, остроумный, эрудированный собеседник, тонкий знаток музыки и литературы. Его афористическое мышление и мастерское умение выразить мысль в элегантной форме произвели впечатление даже на ревностного ценителя шахматной словесности Ботвинника, назвавшего Таля лучшим шахматным журналистом современности. Тысяча интервью – и ни одного повтора!
С годами шахматный стиль Таля эволюционировал от острокомбинационного до универсального. Его игра обогатилась искусством вести кропотливую защиту, высоким техническим мастерством, умением проводить цельные стратегические планы. На рубеже 1972–1973 годов Михаил Таль снова поразил шахматный мир, одержав пять турнирных побед подряд и не проиграв при этом ни одной из 81 партии!
В жизни Таля не было будней, игра в шахматы для него всегда была праздником. Поистине исполинская сила духа вновь и вновь брала верх над невзгодами плоти. И парабола успехов его спортивной карьеры поднималась в заоблачные шахматные выси. Он не думал о будущем, даря радость современникам, а потомкам осталось его творчество – нетленная библия шахматных комбинаций.
Таль о шахматах
- Каждый шахматист – кузнец своего турнирного счастья.
- Одним из качеств шахматного бойца должно быть честолюбие в лучшем смысле этого слова. Шахматы, между прочим, воспитывают стремление быть первым.
- Шахматы все-таки игра рыцарская. Хотелось бы, чтобы, помимо традиционной формы рукопожатия, дух рыцарства сохранился и во всем ином.
- Историю борьбы за мировое первенство создают не только чемпионы, но и те, кто составил им блестящую конкуренцию.
Чемпионы о чемпионе
М. Ботвинник: «Шахматы были его страстью, вернее, не шахматы вообще, а игра в шахматы… Это был подлинный виртуоз; он получал удовольствие, когда, опираясь на свое феноменальное комбинационное зрение, находил парадоксальные решения в партии».
В. Смыслов: «Появление Таля в больших шахматах произвело эффект разорвавшейся бомбы, ибо стиль его игры отличался необычайным комбинационным блеском. Казалось, что фигуры оживали под его рукой. Ему всё удавалось, и только он мог создавать и играть «свои», казалось бы, иррациональные позиции».
Т. Петросян: «Гений в шахматах опережает свое время, но ведь увидеть это можно только потом, оглянувшись. С этой точки зрения гениями можно назвать отнюдь не многих. Морфи, Стейниц… Может быть, Таль. Рижский гроссмейстер привнес в шахматы нечто, не до конца разгаданное современниками. К сожалению, слишком скоро мы получили возможность с восхищением оглянуться на пик замечательного творчества Таля».
Б. Спасский: «Миша, пожалуй, единственный из великих шахматистов, который не знал чувства зависти. Играл, конечно, лучше всего, когда владел инициативой, без нее задыхался».
Г. Каспаров: «Мятежник Таль… Он вел беспокойную, далеко не идеальную жизнь, которая, конечно, никак не могла быть примером для подражания. А стиль его был и вовсе неподражаем, ибо копировать идеи гения невозможно. Михаил Таль – единственный игрок на моей памяти, который не считал длинные варианты – он видел сквозь них!»