Роберт Фишер

Гениальное и капризное дитя Америки. Герой и антигерой своего времени! Его жизнь – прекрасный сценарий для Голливуда: смесь детектива, комедии и трагедии сквозь призму 64-клеточной доски. Его жизнь – вызов обществу, традициям, условностям.

Профессионал до мозга костей, Роберт Джеймс Фишер всегда хотел, чтобы дело его жизни общество оценило достойно. Предъявляя высокие требования к себе, он считал вправе предъявлять их и к условиям шахматного творчества. Не сразу, но в конце концов был понят и поддержан коллегами, начертавшими на своих знаменах слова Спасского: «Фишер – наш профсоюз!»

В 14 лет Бобби стал чемпионом США, в 15 – гроссмейстером и претендентом на мировое первенство. Такого история еще не знала. Но парадокс Фишера состоял не в том, что он рано ворвался в мировую элиту, а в том, что долго не проявлял решимости стать шахматным королем, дважды отказываясь от борьбы на подступах к трону.

Одно из удивительных свойств Фишера: он появлялся на горизонте, когда его уже не ждали или уставали ждать. И эффект от этих внезапных возвращений был впечатляющ. В претендентских матчах 1971 года он сокрушил трех именитых соперников – Тайманова, Ларсена и Петросяна – с общим счетом 18,5:2,5! Фишер продемонстрировал настоящие тотальные шахматы: прессинг по всей доске, ни секунды передышки, постоянные угрозы, наращивание давления. Мощность в каждом замысле, каждом маневре, каждом ходе! Его агрессивность и напор сокрушали волю соперников.

Настал черед решающей битвы с Борисом Спасским. Фишера не смущало полное отсутствие побед в их предыдущих встречах. Исторический пример Алехина говорил, что подобный расклад не способствует мобилизации сил у противника.

Фишер превзошел Спасского даже в том, в чем уступал ранее: в теории, стратегии, динамике, эндшпиле, психологии. И оправдал негласную примету – претендент, издавший в канун матча сборник своих партий, становился чемпионом. Фишер последовал примеру Капабланки и Алехина, выпустив в 1969 году бестселлер «Мои 60 памятных партий».

Шахматный мир рукоплескал его победе в Рейкьявике и ожидал новых триумфов. Было известно, что Фишер не играет по пятницам после заката солнца, а по субботам – до заката… Но кто бы мог подумать, что на ближайшие 20 лет и другие дни недели ждет та же участь?! По признанию Фишера, он решил наказать землян за то, что из 63 пунктов его условий о проведении матча на первенство мира ФИДЕ приняла только 62! Среди них – матч до 10 побед одного из участников и без ограничения числа партий.

Дипломатический поединок Фишер – ФИДЕ длился более года, но консенсус так и не был достигнут. Требование Фишера – при счете 9:9 чемпион сохраняет свой титул – было отклонено, ибо оно означало необходимость для претендента (Анатолия Карпова) выигрывать с перевесом в 2 очка. Последовало добровольное отречение, затворничество, многочисленные фобии… И словно искорки затухающего костра – изобретение новых, «антицейтнотных» часов и «шахмат Фишера», призванных избавить шахматистов от дебютной теории. Это говорило о его постоянных раздумьях над судьбами любимой игры.

Внезапное возвращение в 1992 году и новый матч со Спасским в Югославии за фантастический гонорар в 5 000 000 долларов (!) показали, что то была лишь последняя вспышка гения… По иронии судьбы, Рейкьявик стал тем местом, где Фишер сам сложил о себе оду и где прозвучал по нему прощальный реквием.

 

Фишер о шахматах

 

Чемпионы о чемпионе

М. Эйве: «У Фишера много человеческих недостатков, с ним трудно иметь дело, он часто меняет свою точку зрения. Но Фишер импонирует мне своей фанатичной любовью к шахматам, он невероятно трудолюбив, разнообразен в разных стадиях шахматной партии, он настоящий боец, в каждой партии играет только на выигрыш».

М. Ботвинник: «Трагедия Фишера, вероятно, была в том, что он боролся не только с партнерами за шахматной доской, но и со своим нереальным представлением внешнего мира. Но до того как Фишер закончил последнюю партию матча в Рейкьявике, он в этой борьбе выходил победителем. Шахматный же талант был огромный».

Т. Петросян: «Фишер – совершенно необыкновенный шахматист. Он быстро схватывает все проблемы позиции и немедленно их разрешает, вооружен всеми новыми идеями в шахматах. Его ничем не удивишь. Как только Фишер добивается хотя бы малейшего преимущества, он начинает играть, как машина».

Б. Спасский: «Фишер всегда производил на меня особое впечатление цельностью своей натуры. И в шахматах, и в жизни. Никаких компромиссов. Сила Бобби, помимо всего прочего, состояла в том, что после дебюта он очень тщательно вырабатывал план. Вместе с тем он игрок компьютерного типа. Есть в нем какая-то компьютерная монументальность… Я ставлю его очень высоко. Фишер был, если можно так выразиться, верующим шахматистом. Он всегда искал правду на доске и никогда не играл на дешевый эффект».

А. Карпов: «Фишер вернул шахматам остроту, еще более ужесточил их, довел спортивную сторону до предела: борьба до “голых” королей. Он еще выше поднял универсализм, демонстрируя удивительную технику реализации преимущества, прекрасную комбинационную и позиционную игру. Но наиболее характерна для него была именно спортивная закваска: использование в борьбе всех шансов до последнего».

Г. Каспаров: «Гений-одиночка бросил вызов советской шахматной школе – и победил, что вызвало восхищение Запада. Бескомпромиссный в своих требованиях по улучшению игровых условий, Фишер настаивал на внимании к шахматам и шахматистам. Он модернизировал практически все аспекты старинной игры и мог бы считаться основателем профессиональных шахмат. К сожалению, некоторые черты характера Фишера привели к тому, что в конечном итоге он выпал из процесса развития шахмат».